Наступила новая неделя, но Керри не видела никакой перемены в планах Герствуда. Им по-прежнему владела крайняя апатия. С невозмутимым равнодушием глядел он каждое утро, как Керри отправляется на репетицию, а вечером — на представление, и только читал и читал. Несколько раз он ловил себя на том, что смотрит на какую-нибудь заметку, а мысли его витают где-то далеко. Впервые он заметил это, когда ему попалось описание какого-то веселого вечера в одном из чикагских клубов, к которому он в свое время принадлежал. Герствуд сидел, опустив глаза, и в ушах его раздавались давно забытые голоса и звон бокалов. «Да вы просто молодчина, Герствуд!» — услышал он слова своего друга Уокера.
— Ну, теперь живо! — крикнул один из полицейских, и вагон снова помчался вперед.
Так вот в чем их игра! Выгнать его из дому и заставить платить! Поистине это уже переходит все границы.
— Был занят в баре, — добродушно отозвался он. — Нужно было оформить кое-какие счета.
— Я начинаю думать, что едва ли сумею долго ладить с моим компаньоном.