Янкелю оставалось только злиться. Он был бессилен перещеголять новое издательство. Он был один.
«Алексею Пантелееву. Присланные Вами частушки – не частушки, а стишки Вашего собственного сочинения. Не пойдет».
– Иди ты к чертовой матери! Играй сам, если хочешь!
Япошка, страдавший какой-то чувственной любовью к предметам канцелярского обихода – карандашам, перьям, бумаге, – подмигнул Янкелю и, вздохнув, шепнул:
И с каждой парты на голову несчастного халдея полетели тяжеловесные книжные тома.
Она оказалась лучшей из всех шкидских подруг, и Янкель, очарованный ее красотой, невольно обозлился на свою пару, курносую, толстую девицу, беспрерывно щелкавшую подсолнухи, которые она доставала из платка, зажатого в руке.