— Слушай, а вы со Степой можете сделать радиовзрыватель? — Поинтересовался Олег, в голове которого начал оформляться наконец долго зревший на периферии сознания план.
— Покойник просил более о нем не беспокоиться. — Федорчук разлил водку по стаканчикам, живо напомнившим Ицковичу что-то из давно ушедшего в историю быта 50-60-х годов, захваченного им буквально краешком — в раннем малолетстве — но вот ведь, не забытого и даже, напротив, оказавшегося сейчас близким, едва ли не родным.
Но Штейнбрюк не удивился обращённому именно к нему вопросу. Он его ждал.
И тут до Ицковича, наконец, дошло: собственно «бабы» этого обормота, что достался Олегу в качестве «костюмчика», — совершенно не интересовали. Даже воспоминания о знакомых женщинах были у Баста какие-то усредненные, серые и как бы приглушенные, без ярких деталей, на которые так щедра память самого Ицковича. А вот молодых парней и подростков в доставшемся Олегу каталоге было многовато, притом что все они чуть ли не из одного полена тесаны.
«О-ла-ла! — Татьяна чуть не засмеялась вслух. — А бизнесмен-то наш, похоже, втюрился в комсомолочку-красавицу! Жаннет? Как тебе нравится этот Кларк Гейбл? Не хочешь побыть в роли Скарлетт? Хи-хи, я подумаю об этом завтра!»
— Летом Олимпиада, — веско сказал он и еще более веско качнул тяжелым подбородком.