— Подглядывайте. — Беззаботно пожала плечами мисс Таммел. — Там, где я купаюсь, я одета в купальный костюм.
Чекист отчётливо задёргался в путах. До него начала доходить безвыходность ситуации и собственная беспомощность. Но более чем возможные мучения, страшила неизвестность. Непонятный «грек», пересевший на край стола и болтающий ногами как мальчишка, пугал своей осведомлённостью и нарочитой беззаботностью, сквозившей в каждом жесте, в малейшей интонации, — уж это распознавать в людях резидент научился, иначе бы не выжил в мясорубке Гражданской и в мутной, кровавой воде послевоенной Европы.
— А что такое? — Как ни в чем, ни бывало «удивился» Олег.
После Берна были Андорра, Гранада, Берлин, Марсель…
— Саламандра. — Кивнул он. — Совсем как в рассказе Бенвенуто Челлини.
Некстати выглянувшее солнце бросило на воду и землю длинные тени, и водная гладь перестала подавать признаки жизни.