— Я занимался вашей репутацией. — Без тени улыбки ответил Шелленберг. — Искренне рад сообщить вам, что ничего, кроме глупостей, в вашем прошлом не обнаружено.
«Господи…» — Ей очень не хотелось никого убивать.
— Гестапо, — сказал он. — Но это не моя операция. И почему его убили, я не знаю, хотя кое-какие предположения у меня есть, и именно их-то я и хотел бы передать в Москву. Но, прежде всего, скажите им, это не самоубийство. Это убийство.
— Ну, кто-нибудь, кто мог бы «стукнуть» мне — немцу — что вот эта барышня была связана с французской компартией?
«Чудище стозевно, многолико… Но… Но в Париже… ОН… И танго… В Париже…»
— Все можно объяснить и без мистики. — Баст не стал «настаивать», не хочет, значит, не хочет. — Мне вот тоже тут на днях сон приснился. В стиле старых советских фильмов. Ну, не совсем старых, а так, скажем, шестидесятых-семидесятых годов. «Щит и Меч», «Семнадцать мгновений весны», «Майор Вихрь»… Представляешь?