Великолепный вопрос, просто замечательный.
— Какие определения вы имеете в виду? — Штейнбрюк был по-видимости абсолютно спокоен и вежлив. Но это была вежливость бездушной машины.
С утра в Париже только о том и говорили, что о «русском десанте». Вчера — если верить информационным агентствам — в Хихоне и Сантандере начали разгрузку первые части Красной Армии, прибывшие морем — под охраной крейсера «Киров» и нескольких эсминцев — из Ленинграда. Новость буквально взорвала столицу, итак перегретую до невозможности, и в прямом, и в переносном смысле слова. Мнения «пикейных жилетов» разделились, что, в общем-то, не странно, так как, в парламенте тоже и не пахло единством взглядов. Одни говорили, что Сталин толкает Европу в горнило новой мировой войны, другие были в восторге от решимости Красного Чингисхана отстоять демократическую республику в соседней стране. Как ни странно, именинниками ходили русские эмигранты. Этого Татьяна понять не могла никак, но факт: Туков — седой портье в «Эрмитаже» — встретил их при входе в варьете при всех своих крестах, а их у него было немало.
Если бы не Дело в доме, что на углу Рыбна и Тын, Ицкович знал бы, в чем его долг и святая обязанность. Но как тогда быть с господином Хейнлайном, который по-нашему: сука Гейнлейн?
— Чашку чая? — Предложил розовощекий старичок.
- Есть что-нибудь оттуда? — Спросил Степан.