Ладонь у Колычева оказалась потной и липкой, но рукопожатие – неожиданно крепким. Да и в целом впечатление он производил скорее приятное, несмотря на суетливость и бегающие глазки. А неуклюжее стеснение, с которым он тискал свой портфель и никак не находил места, чтобы устроиться, ему в каком–то смысле даже шло.
– Я понимаю, – кивнула Вернер. – Внезапная вспышка родового Дара. Вы все равно не сможете это утаить.
– Давай, беги жалуйся брату, сучонок, – так же белозубо улыбаясь продолжал Вороноцов. – Плевать я на него хотел. И на деда твоего, маразматика старо…
И снова пошел вперед – еще медленнее, чем раньше. Правила дуэли позволяли сохранившему свой выстрел вызвать противника на минимальное возможное расстояние. И я не собирался отказывать себе в удовольствии наблюдать, как Воронцов семенит по песку, затравленно оглядываясь по сторонам и явно прикидывая, куда удрать.
– Значит так. – Андрей Георгиевич прикурил очередную папиросу. – То, что в итоге обошлись без драки – это хорошо… А вот то, что Саша перед всем светом размахивал Кладенцом – это, сами, понимаете…
– И Воронцов бы не смог. – Багратион поморщился и поставил кружку на стол. – И его мать, скорее всего, тоже. Работа Одаренного четвертого класса или выше… Ты знаешь, что собирается делать дед?