– В общем, тут непонятно, – ткнул пальцем в протокол осмотра места происшествия. – Мне понятых надо допрашивать? – задал я первый пришедший в голову вопрос.
Между тем в актовом зале стихли разговоры, на их смену пришли тихие перешептывания и ахи.
– Нравится? – спросила, как оказалось, наблюдающая за мной Настя. Ее глаза так и блестели ехидством.
– Пообедаем сегодня вместе? – предложила она, сменив тему, не дождавшись от меня реакции на свои слова.
Я посмотрел на других присутствующих. Митрошин еле себя сдерживал, чтобы не вцепиться зубами этому горе-любовнику в глотку. Сотрудник УГРО, прячась за ладонь, позевывал, было видно, что Ломакин ему совершенно неинтересен, не его клиент, нераскрытых грабежей на него не повесишь, никто в это просто не поверит. Следователи, наоборот, слушали с интересом и внимательно, но пока не спешили составлять протокол, видимо, еще размышляют, что из сказанного можно в него внести, а о чем лучше забыть.
Лусенко, как всегда, крутился как уж на сковородке и жестикулировал руками, как мельница крыльями, выгораживая своих оперов, то есть уже инспекторов, но так называть своих подчиненных Лусенко категорически отказывался.