— Мне жена запретила гаремы заводить, — сказал Виталик.
— Это местный коп, — сказал я. — И он хочет знать, что происходит.
— А я как-то за локоть себя укусил, — сказал я.
У фортификации, как это водится, была трудная судьба. Пока она еще окончательно не превратилась в развалины, она имела стратегическую ценность (ну как же, на холме) поэтому любая войнушка, затрагивающая этот регион начиналась с ее штурма. Защитники, конечно, держались героически, но крепость раз за разом меняла своих хозяев, а те перестраивали ее сообразно своих вкусам и представлениям об оборонительных сооружениях, что, впрочем, ни к чему хорошему не приводило.
— А я смотрю, ты серьезным человеком стал, Соломон, — заметил Виталик. — По данжам в доспехах больше не бегаешь?
— Вообще-то, я с тобой предварительно связывался, — напомнил я.