— Ну и вот! А я, — назидательно поднял тот сигарету, — Для того, чтобы попасть сюда продал квартиру в центре — трешку, машину, а еще два года копил, все отдал! Мне ведь врачи обещали еще максимум год. И все! Рак. А здесь — умереть от него невозможно… Так что радуйся!
— Мальчики, мальчики! — неслось от круга костра.
— Если так, хоть до Оплота довезу, — согласился тот и тут же проорал, — Нооо!
Ухмыляющаяся хитрая рожа Француза все больше требовала кулака и даже ног, обязательно в тяжелых кирзовых сапогах, а лучше всего — кирпича.
После такой проникновенной речи, даже уголовник поежился, а я в глазах брюнетки-милашки растерял абсолютно все очки привлекательности. Она вздрогнула и подняла взор, в котором читалось: «Это же чудовище! Как же, как же я могла так ошибаться?!».
Еще полминуты носорожьего пыхтения, белизны костяшек на моих руках, сжимающих глефу. И повторение про себя дарящих уверенность слов: «атака плюс сорок два… атака плюс сорок два…». А еще перед глазами кровь льющаяся на мостовую и вывалившиеся кишки оппонента. И отчего-то красные-красные пятна на белоснежном фарктуке.