— Я? Да… не знаю, обо всем и сразу. Еще отец… я все-таки буду считать его отцом. Он любил меня. И заботился. Может, если бы не знал, что я чужая, любил бы сильнее, но… как уж вышло. Он говорил, что в голове у женщины столько мыслей, что удивительно, как эта голова сама собой не раскалывается.
— Это просто чашка, — Анна достала веник. — Уберешь?
Почему-то Анна не сомневалась, что это будет знакомая ей Ольга.
— Начал он отсюда, — Глеб провел по тонкой линии, на которой спеклась красная корочка. — Видите, короткий. Он пробовал остроту клинка. Или кожу? Второе скорее. Каждый человек индивидуален. У кого-то кожа мягче, у кого-то плотнее… у кого-то тянется.
— Проклятья бы остались, — возразил Глеб, замыкая защитный контур. — Симонов наглядно доказывает, что присутствие или отсутствие темных никак не сказывается на концентрации и распространении силы. Так что, проклятья бы остались, и нежить, и многое иное…
Земляной наблюдал за ним отрешенно, останавливать не собирался, и то дело.