И пучки травы, перевязанные лентами. Та же вечерница. Анемоны бледные. Лютик ядовитый и луковичный. Вех… пометка, что полуночный. А на пучке рядом знакомый знак полнолуния.
Слегка оттопыренные уши его запунцовели. А во взгляде мелькнуло нечто этакое, донельзя тоскливое.
Этот вот… почти ребенок? Светлые взъерошенные волосы. Светлые глаза. Улыбка эта, слегка виноватая, неловкая.
— Адель, — перебил Глеб. — Девушку звали Адель.
Мальчишка ел, склонившись над коробкой, выставив острые локти, то и дело озираясь, будто зная, что стоит расслабиться хоть на мгновенье, и еду отберут.
— Я… это? С пола? — Богдан, державшийся за бок, побелел еще сильнее. — Есть не буду.