И тьма внутри гаденько хихикала, нашептывая, что с этого-то, с малости, все и начинается. А он продолжал разглядывать.
Сама она, со своей тростью и проклятьем никак не вписывалась в молчаливое великолепие этого дома. Он же, еще помнивший времена иные, куда более простые, как и нрав прежней хозяйки, стремительно менялся. Обнажились мраморные полы, засияли. И лестница будто бы стала шире, выше. Легли у подножия ее мраморные звери, на которых Аргус поглядывал с явным неодобрением.
— Тихо, — щелкнул хлыст. — Кажется, мы уже говорили…
Первые девушки появились на Березовой улочке ближе к вечеру. Они прогуливались парами, хотя в городе имелись улочки другие, куда более подходящие для вечернего променада. Но нет же… платьица в клеточку.
Он не отбросил маску насмешника полностью — ветер знал, что все люди носят маски, только одни привыкают к ним более других — но лишь позволил коснуться края себя, настоящего.
— Если вы ждете, что я признаюсь, то этого не будет, — Глеб поднялся.