Переслава отдала свое золотое колечко, купленное мужем, и материно присовокупила. Платон принял его и даже приобнял сестру.
— Значит, с ним все в порядке, — Глеб позволил себе еще немного полежать. — Если обзывается.
Пара простых печатей стабилизировала контур.
— Я ему так и сказала. Потом. После. Раз уж пришло жениться, оно-то, конечно, надобно, потому как мужик в годах да бессемейный доверия не внушает, но так можно б кого поприличней найти. Небось, не хвост собачий, целитель… он тогда в госпитале святой Матроны служил, это уже после выше позвали. Но все одно… я б с соседями погутарила, узнала б, у кого девки в года вошли. Поглядела б, чтоб и ладные, и здоровые, и хозяйство вести умели. А любовь… дурота это.
Вероятнее всего, когда матушки не было дома. Это ведь огромное искушение, вновь ощутить собственную силу, оказаться в ней, позволить ей наполнить тело.
Он стоял, вцепившись в этот несчастный веник, и дрожал.