— Шанс есть, — подал голос Глеб. — Во-первых, проклинали не вас. Что бы ни сделала ваша матушка, вы к этому отношения не имеете. Во-вторых, есть закон. А в том, что касается неснимаемых проклятий, он суров. Но сперва, нам нужно отыскать того, кто проклял. И того, кто сделал проклятье.
Почти… чистой… разве что… младенец плакал. И плакал. И мешал Евлампии думать. Сперва она хотела лишь, чтобы он замолчал.
— Это ваш? — спросила она одновременно с восторгом и неодобрением.
— На первом этапе мы иссечем тело проклятья, — некромант задержался на уровне шеи. — Вот здесь… полагаю, тут основной узел. Я постараюсь удалить его, но будет больно. Если все пройдет удачно, к вам вернется способность двигаться.
— И я не одна такая была. Все девицы тайком вздыхали. Как же… молод, хорош собой… перспективен. Ему прочили великое будущее. А уж желающих это будущее разделить хватало, да… и я… я, признаться, сперва решила, что хватит с меня моей собственной любви, что… не мне с моим прошлым пытаться привлечь его внимание. Нет, он бы, пожалуй, согласился на тайный роман, но… я не хотела больше романов.
Острая игла в груди, которую, как ему казалось, Глеб давно извлек. Ан нет, сидит, никуда не делась.