И с Марьяной смирилась. Изо всех, кого ей случалось нанимать, Марьяна была самой неназойливой. А ворчение… пускай.
…ветер пощекотал шею, скользнул по рукам, обвивая их теплом.
— Садись куда… он туда. Чаями поить, уж извиняй, не стану, — она сама устроилась на низенькой табуретке, подвинула к себе корзину с картофелем и пустую миску.
Как скоро в городке поймут, кто к ним пожаловал?
— Смерть наступила в результате острой кровопотери при повреждении…
— Короне, конечно, выгодно иметь под рукой таких, как мы с дедом, но… я устал. Мне всего тридцать, а я уже устал, понимаешь?