– Вы всерьез считаете все это, – одновременно киваю и на лужи крови на полу, разбитые головы лежащих у стены шахтеров, и перевернутую и поломанную мебель, – добрым вечером?
По заранее распланированным маршрутам, «тройками», проникаем в здание. У нас первым мягко ступает по заваленному самым разнообразным хламом коридору Риггс, выставив вперед штурмовой карабин. За ним – я, сжимая в ощутимо вспотевших ладонях (хорошо еще, что перчатки на руках) «Гризли». Замыкает Пепе Гонсалес – невысокий, но массивный, словно тумба, мексиканец.
Что-то я сильно сомневаюсь, что меня собираются куда-то вытаскивать. Скорее – просто пристрелят и бросят тут, среди вечных льдов и снега, который уже успел довольно толстым слоем запорошить палубу и присыпать многочисленные шкафы и шкафчики бывшего арсенала бывшего среднего транспортника ВКФ «Аламо»…
Капитан поднял вверх сжатую в кулак правую ладонь и оттопырил большой палец.
– Здорова, voin, – в открывшуюся дверь входит, и встает рядом со стойкой диагноста невысокий, но очень широкий и явно сильный мужчина. – Как спалось?
Словно подтверждая мои слова, у барной стойки зашевелился, застонал приходящий в себя Бенджи. Живой, что не может не радовать.