– Залови-ка ты мне ее после уроков, – на вопрос в глазах девятиклассника решил пояснить, – Работу ей предложу.
Возражать и сопротивляться его напору было бесполезно. Мы настолько быстро сорвались с места, что я только на пути в Петербург успел сообразить, что Георгий Михайлович мог бы просветить меня о прошлом отца – наверняка он немало информации о нем собрал! Санни же кроме факта первого брака почти ничего не знал. К лучшему! Пока слово молчало, а узнай я что-то о прошлой семье отца, мог бы снова попасть в ловушку принуждения. А про месть не зря говорят, что она подается в холодном виде.
– У тебя не очень много времени – ровно до конца поездки. Если откажешься – дальше мы разойдемся. Вот, на! – я завозился с застежкой браслета, – Возьми! Это не кольцо и ни к чему тебя не обязывает! – поспешил заверить, видя ее колебания. – Нет – значит, останется на память, все равно делал для тебя! Да – будет кольцо и все, как полагается. Думай, решайся!
Пришлось почти полчаса повествовать об обстоятельствах моей персональной катастрофы по имени Мария Пушкина. О, ёпта, а она ведь не Пушкина, мать-то ее в законном браке с капитаном состояла! Но вспомнить сейчас фамилию ее отца я не смог, капитан и капитан, для меня он так и остался безымянным.
Я сейчас не вспомню дословно разговор неизвестного с Василием Андреевичем, нашим соседом. И вряд ли опознаю ту скотину по голосу – обычный низкий мужской. Ни хрипотцы, ни акцента. Но «я его единственный родственник!» Единственный(!!!), мать его, родственник!!!
– Крест, Кефаль умер, ты сам пил за его упокой, я помню! – почти взвизгнул первый, а потом продолжил уже другими интонациями, растерянными, – Ты чо, без базара сбрендил, что ли?.. Или он тебе что-то с мозгами сделал?.. Я все старшому скажу!