— О, простите меня, — воскликнула Гиацинта с пылким раскаянием, — я становлюсь сама не своя в этом захолустье!
На следующий день после коронации генерал наконец проснулся в собственной кровати в собственном особняке. Кто-то энергично шлепал его крохотными ладошками по щекам. Открыв глаза, он увидел годовалого бутуза, щекастого и перемазанного мукой.
Впрочем, методы у них с матерью были практически одинаковыми, и с мужчинами им не везло обеим.
Трапп, развалившись на травке, только диву давался причудам её психики.
Господи, теперь ведь её наверняка пришибет кто-то из Бронксов!
Камердинер появился немедленно с посланием на подносе. Трапп сломал печать.