На первой странице «Иллюзий» красовался портрет восьмидесятилетней Агаты, списанный с прижизненного рисунка. Юность Праматерей длилась полвека; в пятьдесят лет Агата могла поспорить красотою с леди Аланис. Но теперь, в восемьдесят, на ее внешность легла первая тень старости. Еще не уродливая, но уже достаточно заметная. Ответ богов на мольбы Агаты о вечной жизни?
Вокруг сидели такие же ветераны… Ну, не совсем такие же — годами они превосходили Джоакина, но точно не опытом. Травили неспешные байки за кружкой эля, но едва на столе появлялась пища — умолкали и принимались быстро, сосредоточенно жевать. Кто служил, тот знает святость миски с кашей.
— И вы, как мастер славного ремесла, конечно, видите свою прибыль в том, чтобы улучшить корабль и продать за повышенную цену.
— Видимо, на торжество закона, — ответил Дед, — это обычная надежда, возлагаемая на полицию…
Повисла пауза. Леди Магда, наконец, сумела унять кашель и уставилась в наглые рожи шиммерийцев. Нет, они не шутили. Эти задницы решили предъявить ей счет за пребывание в гостях. Серьезно. Без никаких, тьма сожри, шуток!
Затем Рико привез кислоту и алхимическую посуду, и работа пошла полным ходом. Вот тогда Хармон впервые приуныл.