Будто в ответ на эти мысли Хармон увидел Неймира. Лучший шаванский разведчик вышел из башни с большим конвертом в руке, прошел к коновязи, погладил лошадь, встрепенувшуюся от вида хозяина. Расстегнул седельную сумку, но почему-то не спрятал туда конверт, а застыл в нерешительности, покачал головой. Оставил лошадь и отошел в тихий угол двора, подальше от толпы, увлеченной дележом богатства. Сел на соседнюю с Хармоном скамейку — их тут всего две и было. Старое дерево, фонтан с питьевой водой и пара скамеек, чтоб предаваться раздумиям в прохладной тени.
— Держи ее! — заорал Джемис, но было поздно.
— Молчите, заклинаю вас! Не сбивайте, ведь это не все, далеко не все. Отец Давид — читай, Церковь — ищет узника Уэймара. Почему? Потому лишь, что его зовут слугой Темного Идо? Чем, собственно, прославился узник? Двумя убитыми тюремщиками? Кто не был в подземелье Уэймара, не впитал этой ауры страха, не представлял себе изувеченных трупов — тот вовсе не будет впечатлен. Когда отцы Церкви заинтересовались узником? После его побега — или еще до заключения? Граф Нортвуд говорит: с Войною за Предметы связана тайна. Она вынудила закатников отступить, из-за нее же гвардейцы Адриана убили двоих шейландцев. Быть может, узник овладел этой тайной — потому стал ценен и для Церкви, и для графа Винсента. Все искали его, граф успел первым. Пытался вызнать тайну, но не сумел. Восьмое… или девятое: какую именно тайну? Муж говорит: узник спрятал где-то несколько Предметов, украденных из Дара. Неучтенных Предметов, не внесенных в реестры — таких, какие никому не продашь и не покажешь. Стоило ли это многих лет пыток?! С другой стороны, стоило ли узнику ради этого терпеть? Ему нет проку от этих Предметов, отдай — и ступай на свободу. Но он терпел бесконечные муки — с какою целью?
Маркиз Мираль-Сенелий обладал, видимо, весьма острым слухом. Он встрепенулся, нахмурил брови, а затем расплылся в смущенной улыбке.
Иона подчинилась — села и выслушала. Как бы ни были сейчас ей безразличны дворцовые сплетни, но все-таки проснулось удивление.