— Имею соображение, что вам несдобровать, если не отпустите меня.
— Советник, вам дано слово, чтобы вы вели опрос свидетелей, а не развлекали их чтением.
Болотник за руку вывел его из дому и повел по улицам, сбивая с толку поворотами и зигзагами. Минут через десять, когда зрение вернулось к южанину, они стояли на дороге, свободной от домов. Единственный фонарь кое-как освещал дорожный настил, по обе стороны которого тянулись глубокие канавы. В них, как и повсюду в этом треклятом городе, журчала вода — но как-то особенно громко. К журчанию примешивался странный и неприятный звук: вроде влажного хруста или чавканья.
Однако Эрвину стало не смешно, а обидно. По правде, страсти к Минерве в нем-то была кроха. Но он чувствовал к ней уважение, симпатию, интерес, плохо скрытые за иронией. Он был готов стать ей настоящим другом — а она обвинила его в похоти и посягательстве.
Прошла минута, пока он осознал, что леди не шутит. Взгляд барона затуманился, он обратился мыслями внутрь себя и нашел свое главное — единственное! — желание. Ощерился ухмылкой волка, и леди Магда кивнула.
— Как ты сюда попал? — глупо спросила она.