Веревки вонзались в тело, голова болталась, как горшок на палке, задница терлась о горячую конскую спину.
Джоакин собирался сказать: «Возможно, ваша правда, милорд», или что-то еще в том же роде. Но почему-то зубы не разжались и язык не пошевелился во рту.
Иона замялась. Ирвинг был абсолютно прав: она должна сообщить брату и об отсылке кайров, и о Джоакине, избежавшем плена. Но эти темы касались ее позора, она никак не могла заставить себя взять в руки перо.
— Благодарю вас, сударь. Возьмите это в оплату за беспокойство и простите, что потревожили вас.
— Доброго здравия миледи и господам, — сказал Джоакин, чувствуя в груди растущую смуту.
Нави резко обернулся к ней, плакать сразу забыл.