Дагобер разжал пальцы. Стрела взмыла в небо, качнулась, попав в струю ветра, помчалась наперерез голубю — и мелькнула в футе под его брюшком.
— Это сделал кто-то из ее людей, но вы простили. Остались на ночь во дворце, позволили Минерве этак поглядывать на вас, как утром на перроне!
— Только ногтями. Ну, или зуб себе выбить.
Остальные семена корзо, кроме пробного, хранились в мешочках, набитых войлоком. Болотник вручил Гериону один такой мешочек с тремя стручками внутри.
И даже тогда Хармон не смог выдавить ни звука, лишь глаза его полезли из орбит.
— Долг вернется, а злость останется… Эх, славный, сложна моя жизнь, как танец на палубе в шторм.