– Ой, а у нас с Нового года заварка осталась… – робко сказала Альбина. – Там, в шкафчике, где карты и глобус!
Я даже куртку не стал надевать – мешать будет. Как был в «олимпийке», так и выскочил за дверь. Обулся лишь и перчатки захватил – в них удобнее дубасить. Костяшки не собьешь.
Заняв полдивана, я расслабленно улыбался, следя за праздничной суетой. Верхний свет в зале притушен – пусть ярче сияют фонарики на елке, роняя дрожащие блики на дутые шары, на стеклянные гирлянды, на мерцающий «дождик». По потолку бродят разноцветные сполохи, колючую верхушку венчает сияние рубиновой звезды, а по углам шушукаются тени, выставляя напоказ волшебство и тайну.
– А-а, так это Лёшка Бессмертнов! И что ему надо было?
– Товарищ капитан, вам слово, – сказал Олейник, усаживаясь во главе длинного стола.
«Кабачок “13 стульев»” закончился, когда семейство Гариных дружно провожало год уходящий, а ровно за пять минут до полуночи к нам обратился Брежнев: «Дорогие соотечественники! Дорогие товарищи и друзья! Идут последние минуты тысяча девятьсот семьдесят четвертого года…»