– Можно сказать и так, – замедлился с ответом Суслов. – Беспокоит моя склонность к догматизму. Доктор, это лечится?
– Да-а… – задумчиво протянул полковник, потирая подбородок. – Шо может быть натуральней? Проезжает некто, видит, шо у водителя… Какой у Вакарчука «Запорожец» – новый или старый?
Дворская уселась на стул, прислонясь к белому боку холодильника, и стала смотреть в окно. А я вдруг поразился, подумав, что никогда не видел Инну скучающей, злой или просто сердитой. Как будто она никогда не испытывала раздражения или отчаяния – всего того негатива, что портит да укорачивает жизнь.
– А я руками развожу – понятия, мол, не имею! – тон у Ершова стал капельку свободней. – Наверное, говорю, у Калугина были свои контакты. Или американцы подсказали… Евгений Иваныч покивал только, и все. Ну, потом он мне втык ха-ароший дал. Я, говорит, должен доверять своим людям, но смогу ли я доверять тебе?
Джек порылся в атласе и открыл его на нужной странице. Юг России. Где тут этот Первомайск? Вот Одесса, Николаев…
– Армейская привычка! – хохотнул Арсений Ромуальдович, оглядывая свою одежку. – Задержался после войны в ГДР, вот и въелась служба.