Хмыкая и улыбаясь, я спустил на землю кучу макулатуры, а еще через час разгрузил чердак от хлама. Здесь даже старинный фонарь отыскался, граненый будто. Тяжелый, зараза…
Но Михаил Андреевич в самом деле изменился – душевнее стал, что ли, живее… Бездушный робот, изрекавший трижды проверенные истины, от коих ни уму ни сердцу, внезапно очеловечился!
Аккуратно выложив тесто «ингредиентами» (Изя потянулся за кусочком сосиски, Инна шлепнула его по руке загребущей), мы залили пиццу неаппетитной с виду яично-сырной смесью и торжественно затолкали противень в духовку.
– Тогда за мной, комсомол! – Антон Гаврилович встал в позу Ленина, указующего верный путь.
– Да я понимаю… – затянул отец. – Ладно, беру тайм-аут до июля, а потом жди в гости!
– Я открою! – крикнул я и щелкнул задвижкой.