Кажется, никогда он не любил Аллиель сильнее, чем теперь. Как будто и жить ему станет незачем, если ее потеряет! Он не думал так — он это ощущал каждой частицей тела. Потерять Аллиель значило потерять все на свете. Он словно без души останется, и на свете будет жить его пустая оболочка, которой придется служить штурманом на гринзальском шерке…
— Граф… Я очень рад, что вы тут. Как вы себя чувствуете?
— Это ладно. А что за герб был на кольце, знаешь?
— Просто? Какая глупость. Значит, на этом медвежонке ты самостоятельно осваивал искусство тай-ко? Тебе было лет девять-десять?
«Я в это время заканчивал мореходную негоциантскую школу «Большие Часы»… говорят, это лучшая такая школа в Гринзале. Ты спрашивал, где я учился, чтобы стать капитаном? Так вот — там.
Наконец свернули к Развалинам. Скрипели колеса, похрапывали лошади, уже почуявшие скорый конец пути, и рычал уставший медведь, рядом с которым резво перебирал ногами дядюшка Бик и бормотал что-то, успокаивал. Дядюшка Бик был таем, его животные слушались. Зря народ удивлялся, что у них лошади от медведя не шарахаются, да и сам зверь терпеливый на диво. Это потому что хозяин — тай…