Девушка, как дикий зверек, вдруг яростно впилась зубами ему в руку, он, опомнившись, тут же выпустил ее.
Он достал из ящика большой лист сероватой бумаги и черную восковую палочку. Потом порылся в кармане и вынул золотую монетку, положил на стол.
— Ваше величество, ваше умение разбираться в статях породистых лошадей всегда меня восхищало. Сам я в этом профан, как известно.
— Чем плох стишок? — примиряюще улыбнулся Эдин.
Увернулся. Якоб, похоже, на это и рассчитывал.
— Потому что больше не могу. С ума сойду. Или умру. Ты ведь не скажешь братьям? И Бику?