На потяжелевших ногах Эдин приблизился к Графу и Аллиель, поклонился.
В прорезях пестрой маски из зеленых перьев лукаво блестели темные глаза.
— Гляди, любуйся. Вот это и есть барон Лажан. Их герб на попоне лошади, во всяком случае.
— Нет-нет… ваша милость! Я не хочу за него замуж! Он мог бы раньше… Теперь нет. Он не любит меня…
Вот тут-то Эдин решил: будь что будет. Развернувшись, как сжатая пружина, он подпрыгнул, повис на веревке, раскачался и в два счета оказался на перекладине. Дальше веревок было больше и лезть не составляло никакого труда. Матросы внизу загомонили весело и восхищенно. А он лез наверх.
— Ну разумеется, господин Нури, — любезно согласился Якоб. — Эй, парни! Эдин! — и он сразу подумал, что кроме последнего, наверное, можно было никого не звать.