Засучив рукава, мы с Элизабет принялись за переделку платьев. Это раньше ей было все равно, как я выгляжу, а теперь она была лично заинтересована, чтобы я закрепилась в высшем свете и имела успех. Поэтому мы вместе смотрели, где что убрать, где добавить, где вообще перекроить. Вкус у мачехи имелся.
– Дар разума, если его правильно не развивать, начинает ощутимо проявлять себя сам в среднем ближе к двадцати годам. У вас были слабые зачатки, иначе бы доложили королю. Зимой вас представляли ко двору, и, насколько я понимаю, такого эффекта не было. Но сейчас ваша магия созвучна с магией его величества, которому двадцать семь лет. Как так?
– Как скажешь. – Он предложил руку, уводя меня от оранжереи.
Я почему-то представляла, что она прибудет в карете, но такая честь не для служанки, отец вещи отправил на телеге. Судя по их количеству, там не только мои платья, он еще и приданое мне выделил.
– Хочешь сказать, что эта личная жизнь у тебя есть? – проскрежетал муж.