— Лёня, ну тут же перемирие! — с укором говорит он. — Нельзя!
— Тереть, — говорю я. — Тереть подчистую. И я объясню почему.
Дверь в спальню была открыта. Вика сидела на кровати и смотрела на меня.
Огонь — подо мной. Клокочущее, вечно голодное огненное море. Лёд — сверху. Потолок, который не пробить, цепкий ледяной потолок.
У Пата глаза делаются круглыми от удивления. Не ожидал он от Падлы такой капитуляции. А ведь Падла прав… беда в одном, что никто нам не поверит.
Есть с чего напугаться, пожалуй. Я ещё помнил свой собственный крик.