На миг мне становится так тоскливо, так безысходно, что я готов прошептать свой верный стишок. Выйти из глубины — пусть голова отзовётся болью. Слопать что-нибудь, завалявшееся в холодильнике. И лечь спать… сейчас четыре утра, между прочим…
И колпак анабиозной ванны… зачем имущество портить?
— А говоришь, что я не романтичен, — вздохнул Падла. — Ладно… замяли. Ты только не забудь, поэт, тебе сейчас на разборки ехать.
— Сашка, а я догадался где! — страшным шёпотом говорит Зуко. Уворачивается от оплеухи, с хохотом набирает свой пароль и исчезает.
Вот это то, чего он никогда не сможет простить.
И тогда он просто улыбается. Смущённо, виновато, растерянно.