Мастер покосился на меня с подозрением и на всякий случай отодвинулся. Но к его чести — взял сущие гроши и бегом бросился обратно в Дейлиш.
— В Лангранж-Холле нельзя хотеть. Там можно лишь следовать правилам.
Через час мы сидели на втором этаже кофейни, одетые в сухую и теплую одежду, и пили горячий чай с пирогами. Линк раскраснелась от чрезмерной заботы, которой ее окружили добрые женщины. Я напряглась, когда девочку начали переодевать, но вздохнула с облегчением, поняв, что крыльев на спине Линк нет.
А я обвила его шею руками и поцеловала. Крепко, жадно, почти кусая. Впилась в губы, облизала язык, тронула десны и зубы. И отступила.
Он застыл, нахмурившись. Я почти видела мысли, что бродили в этой нечесаной голове. Выходить Хенсли не хотел. Не желал идти туда, где есть люди и дети. Много детей…
Хенсли кивнул, настороженно глядя из-под упавших на лоб волос. Сейчас, закутанный в старое одеяло, с кружкой, отчаянно сжатой в руках, он снова напомнил мне зверя. Сильного, красивого, но искалеченного… попавшего в капкан и теперь воющего от боли и тоски. Он даже смотрел как зверь, с ожиданием — то ли пристрелят, чтобы не мучился, то ли… чай дадут.