— Потому что не стоит связываться со всяким отребьем, — сквозь зубы выдавил Шерх.
Он пошел первым, проверяя прочность ступеней. Я осторожно двинулась следом, кинув последний взгляд на музыкальную комнату и клавесин. Ткань сползла с инструмента, обнажив лаковую поверхность и светлые клавиши. Я тайком помахала клавесину рукой и устремилась вниз.
Шерх поднял ружье и, почти не целясь, выстрелил. Певчая шкатулка разлетелась ошметками, женщины завизжали и как одна бросились вон с террасы, позабыв свои корзинки. Шерх удовлетворенно хмыкнул, развернулся и пошел прочь.
С ним не надо было притворяться, боготворить и восхищаться. С ним можно быть грязной, неловкой и несовершенной. Живой. Настоящей. Не играть ни в чем и не пытаться казаться лучше. Можно кричать, топать ногами и кидаться в него землей! И еще Хенсли так жадно смотрел на меня, что я ощущала себя всесильной. Богиней. Невероятной красавицей! Упоительное чувство…
— Я так соскучился, — он зарылся пальцами в мои волосы. — Так соскучился, Софи. Что ты делаешь? Зачем все портишь?
— Рада, что с тобой все в порядке, — негромко сказала я. И прикусила язык, увидев его сине-фиолетовый бок. Духи, надеюсь, его ребра целы…