– Откуда он мог знать, что ты будешь рядом со мной?
Полученной информации джигиту вполне хватило. Мощным, звериным прыжком он в тот же миг швырнул своё обманчиво расслабленное тело вперёд, опережая стрелу, выпущенную девушкой. Секира слетела с плеча, наискосок развалила пополам переднего, самого разговорчивого лазутчика. Второй упал, сражённый лучницей, двое оставшихся по-кошачьи отскочили в стороны, сжимая мечи, подхваченные с телеги. Но Ахмед, несмотря на огромные габариты, отличался завидным, звериным проворством. Лезвие его оружия не замедлило движения, он только перенаправил его по другому вектору и острым углом пронзил бедро следующего врага, вскрыв ему ногу до самой кости.
Самолёт стремительно нёсся по бетонным плитам, ощутимо подёргиваясь на стыках. Накануне специально доставленная команда солдат расчистила накопившийся за годы запустения мусор, но о ремонте покрытия не могло быть и речи. Впрочем, даже нынешнее состояние полосы вполне позволяло принимать машины гораздо более мощные, чем этот двухмоторный малыш, ведь её делали в расчёте на тяжёлые бомбардировщики. Взревели двигатели, переключившись на реверс, скорость резко спала, пилот повернул усмирённый аэроплан в сторону диспетчерской башни и объехал здание, открыв панораму склада горюче-смазочных материалов. Сами по себе огромные тысячекубовые ёмкости странно выглядели на фоне тайги, но то, что сейчас находилось рядом с ними, смотрелось бы противоестественно на любом фоне, будь то джунгли или антарктический ледник. На бетонированной площадке стояла летающая тарелка.
– Конечно, Трин. Прости за долгий разговор, завтра мы всё очень подробно обсудим. Спокойной тебе ночи.
– Тукс, имины нашли это в голове убитого нура. Ты знаешь, что это такое?
Ноттингем спал. Ночь была ясной и холодной, к утру грозил ударить первый заморозок. Озябший часовой держал пост на стене, меряя расстояние от башни до башни монотонными шагами. Очень хотелось лечь в тёплую постель, прижаться к мягкому боку своей женщины и спать до обеда. Он почти проклинал начальство, заставлявшее нести дозор день и ночь, хотя ещё ни разу не попался дурак, рискнувший влезть на шестиметровую стену. Тому, кто в башне, ещё хорошо, можно погреться у печурки, а ему куда деваться? Эх, зря он не надел тёплую меховую поддевку, давно ему не приходилось дежурить в такую пору, не подумал, что ночи уже холодные.