— Потому что перед нами инопланетная форма жизни. И нам нужен биолог.
— На Селене мы тоже с ними говорили… — сказал я. Помолчал. — Необычно то, что они убили сами себя.
— Переходите на тёмную сторону, — буркнул Лихачёв. Мне показалось, что после первого выплеска эмоций он начал смотреть на нас с лёгким подозрением.
Сегодня, в солнечный и тёплый день, Москва была красивой и даже праздничной. Хотя что отмечать-то — День дурака? По Москве-реке проплывали прогулочные теплоходы, на палубе одного что-то праздновали, доносились радостные голоса, люди в яркой одежде прогуливались с бокалами, махали руками прохожим. Я помахал в ответ с привычной с детства готовностью. Вы уезжаете, мы остаёмся, уедем мы — вы помашете нам вслед. Это жизнь, вся жизнь — лишь встречи и расставания…
Деда Боря повернулся и шаркающей походкой побрёл назад.
— Спасибом не отделаешься, — пробормотал я напряжённо.