Но, как я понимал, на свои эксперименты, увеселения, приготовление лекарств для продления жизни и мутагенов они людей пускают без колебаний. Так же легко, как в деревне отрубают голову курице.
— Почему не сама? — я даже не сообразил, что принялся допрашивать стражу.
Я поставил коробочку на полку, где её должны будут заметить если не сразу, так через день-другой. Пакеты с едой оставил на кухонном столе, только молоко, куриные окорочка и пачку масла убрал в холодильник. Родители вернутся, поймут, что я заходил. Но не забеспокоятся, решат, что просто занёс продукты.
Но в этот момент зажатая в моей руке шпага вздрогнула, потекла к эфесу, сминаясь в металлический ком.
За руку прощаться со стражей я не стал. Кивнул, пошёл к метро. И у входа нагнал мальчишек. Похоже, те меня ждали.
Почему-то я ожидал, что это будет концертный зал. Со сценой, креслами… Но это было скорее помещение для выставок. По стенам висели картины, в основном — непонятная разноцветная мазня, то есть современное искусство. Был маленький подиум со стойкой микрофона, столиком и креслом, сейчас пустой — видимо, с него и выступала Ника, за подиумом — большой экран на стойках и проектор. Презентацию проводила, слайды показывала? Окон не было, картины не любят солнечный свет почти так же, как вампиры.