В итоге в кое-как застегнутой рубашке и с криво завязанным хвостом я выскочила из комнаты за три минуты до отпущенного срока. Не успею! До полигона минут пять бежать.
– Хорошо, мам, – сразу сдалась я, так как не могла устоять перед ее просительными нотками.
Неприязнь к Хаму стала раза в два сильнее. Я и так кипела после похода к нему в кабинет. Нет, он не кричал, не угрожал. Сидел, уткнувшись в бумаги, и равнодушным голосом перечислял все мои ошибки, поведение адептов, отсутствие преподавательского опыта. И так далее, и тому подобное. И все это не глядя на меня. Словно я так, пустое место. Или еще хуже – тряпочка, недостойная внимания.
Но Виланд великолепно держал себя в руках. И, глядя на него, постепенно успокоились и остальные.
Голодный желудок напомнил, что я сегодня даже не завтракала, и в столовую решила все же заглянуть, поесть по-быстрому. Набрала полный поднос всего и побольше. И спокойно устроилась за столиком у окна, где много цветов. Основная масса адептов и преподавателей уже поели, так что кроме меня в светлом зале оставалось человек пять. Не больше.
Что за мысли лезут после спасения? Если верить романам, то мне следовало сейчас обливаться слезами и цепляться за спасителя всеми частями тела. При этом пафосно твердить, что он самый-самый и все такое.