– Ай-ай-ай! – сказал Пух. – Вот что получается, когда чересчур заботишься о Слонопотамах!
– Именно! – согласился дракон. – Этой корзинкой я уже давно пользуюсь, и до сих пор не заметила. Так что нечего из меня делать пьяницу.
– Я не думаю, что его честь настолько сильно пострадает, – примирительно заметил король, жестом заставляя собеседников замолчать. – И попрошу впредь не поднимать эту тему. Кантор свободно ходит по всему дворцу, и никто не может сказать со всей уверенностью, когда и у какой двери он может оказаться.
– Совести у вас нету, господа! – укоризненно заметил начальник стражи. – Нет чтоб помочь!
– До свидания… – еле выговорил господин Пуриш, судорожно дергая ящик стола, где лежали сердечные капли.
Улицы были так же безлюдны, только на каменной скамье под жасминовыми кустами сидел грустный и расстроенный Эспада. В отличие от многочисленных папиных родственников, мастер ничуть не изменился в Лабиринте и выглядел как обычно. Причудливая прическа из косичек, печальные глаза и два меча, скрещенные за спиной. Заметив Кантора, он, похоже, ничуть не удивился, помахал издали рукой в знак приветствия и молча дождался, пока товарищ подойдет.