«Сам-то!» – поддел внутренний голос. Кантор не ответил. Шлем мешал как следует прицелиться, и надел он его, только подчинившись категорическому приказу наставника.
– Какое? – тут же полюбопытствовал Кантор, которому было интересно, чем завершился ультиматум Пафнутия.
После чего босиком припустила по коридору, в три секунды догнав и перегнав впереди бегущих.
– Остался, – точно по королевскому плану ляпнула Ольга. В следующий момент до нее дошло, и ее негодующий крик заставил Киру подпрыгнуть в кресле. – Вы знали! Ваше величество, как не стыдно!..
Клиент послушно замер и просидел как изваяние все то время, что Ольга сражалась с его испорченной прической. А сражаться пришлось чуть ли не в прямом смысле. Она как-то выпустила из внимания, что собственные волосы, так же как и Люськины, легко было ровнять из-за того, что они тонкие и мягкие. А вот любимый мужчина подобной скудостью прически не страдал. Его густые, жесткие патлы постоянно норовили выскочить из пасти ножниц, извернуться, перекоситься и не дать обрезать себя ровно. Хотя Ольга старалась изо всех сил, прямой линии добиться не удалось. Зато получилось не слишком коротко. Повертев головой перед зеркалом, жертва ее парикмахерского искусства с философским смирением изрекла, что могло быть и хуже. А также что пьяный Элмар мечом сделал бы это ровнее.
«Да заткнись же ты, гад, не рви душу, без тебя тошно! – с тоской подумал Кантор, отвлекаясь от печальных раздумий. – Для того ли я эту песню написал, чтобы ты ее похабил вот таким образом? Неужели нельзя страдать потише!»