Нет, кажется, была какая-то музыка. Красивая грустная музыка… Какая-то песня.
– А я пробовал, – сказал Юра. – Все нормально.
Жизель, кажется, выключила фонарик – Таня больше не видела лица Клариссы. Костер тоже давал все меньше и меньше света.
Выходило, что после месяцев бесплодных усилий сработала крошечная заметка, которую успели прочитать от силы десяток человек. Ну сотня максимум.
Когда катер слился с белой тушей чужой мегаяхты, Федор Семенович наконец поднял глаза и разрешил себе заметить молодого человека в тертых джинсах, белой бейсболке и такого же цвета майке с синим принтом на груди. Рядом с ним на палубе стоял вместительный акушерский саквояж из желтой кожи.
– Ага… Но так передергивать мысли, наверно, нечестно?