Рум медленно повернулся и, всё так же не открывая глаз, провёл рукой по гладкой ткани. Сзади ничего, сбоку тоже, спереди… о, вот она! В застёгнутом виде совершенно невидимая, магнитка легко закрывалась и открывалась — просто пальцем. Нашарил, провёл, всё!
Уже дома Ждана обнаружила в кармане записку с признанием в любви. В стихах. Кто бы мог подумать, Базар — поэт! Прочитала, закатила глаза и, так не показав Руму, бросила в утилитку. А потом целый час мучилась, вспоминая и перефразируя стихи очередного гениального людя в изящное и непреклонное ответное «нет». Рум сидел рядом и мысленно вздыхал. Конечно, безумно радует, что любимую не купишь красивыми словами, но… как же обидно, что собственные развесистые мозги не способны сносно срифмовать и двух строк! Никудышный из него романтик, не то что Базар, кто бы мог подумать…
— Вы — Настасья? — не без труда вспомнил сложное имя Рум.
— И в чём же дело? Она — незаконнорожденная принцесса?
Рум с трудом разлепил глаза и успел увидеть, как она крадётся по комнате, прижимая к себе снятые туфли. В новом красивом платье!
Пять минут спустя в зал с жутким грохотом ворвался личный маг блистательного, который, по давнему уговору, не мешал молодёжи веселиться, а мирно сплетничал с деканами за бокалом чая. Потом влетела и вызванная кем-то охрана. К этому времени Базар уже притих и лишь время от времени скрипел зубами; кожа перестала вонять и пузыриться и была щедро намазана взятой из ближайшей аптечки мазью с анестетиком, а сверху целомудренно прикрыта широким куском тонкого полотна — от нижней юбки самой рослой студентки.