— Хороший, хороший конь… — потрепал я его по холке. — Сейчас я тебя напою, красавец.
— Вы меня должны помнить, ваша милость, вы изволили заходить ко мне в лавку…
Ожидая, что вот-вот моя голова разлетится на кусочки, я зажмурился и наугад ткнул эспадой в сторону солдата… Клинок во что-то уперся, а затем мягко скользнул дальше. Рев, переходящий в бульканье, — и тяжелая туша, омерзительно воняющая потом и почему-то — дерьмом, рухнула на меня, прижав к земле.
Поднапрягся и закинул ее на костер. Затем выхватил кинжал и стал рядом с нами.
Немного побаивался: вдруг французы в эти времена не очень-то жалуют раков, и я в очередной раз присяду в лужу, но все оказалось в порядке. Тук весь изошел от нетерпения, пока добыча сварилась. Слопали по паре штук, а остальное оставили на десерт, под вино.
Остановились перед мощной двухстворчатой дверью из цельных дубовых плах, покрытых замысловатой резьбой.