Вот зачем я принял такое решение? Спасти сына проводника? Вряд ли… Какое мне до него дело… Или просто побоялся, что лучники нас обнаружат, и решил упредить их? Не знаю… Скорее всего, второе; во всяком случае, никакого сочувствия к контрабандистам я не испытываю. Это странно для человека двадцать первого века, особенно русского, но совершенно нормально для кабальеро — гасконца пятнадцатого столетия. Так кто больше я сейчас?