И тут же из фургона выскочили двое! Один с ходу подскочил к Альберту и ткнул его телескопическим шестом разрядника. Сверкнула ослепительная искра, и поэт завалился грудью на баранку. Второй налетчик сунулся к Софи, но в лицо ему хлопнул пистолетный выстрел. Бандит рухнул на дорогу, и тут же возник револьвер в руке его напарника.
Когда я вышел из харчевни и зашагал по переулку, резь в мышцах утихла, а каждый вдох перестал отзываться резкой болью в спине. Но полностью свыкнуться с новым телом никак не получалось. Я будто управлял механическим гомункулусом, чьи металлические суставы только-только начинали притираться друг к другу, а тросы сухожилий были слишком сильно натянуты и требовали регулировки.
Я снял пиджак и принялся раздеваться, скидывая одежду прямо на пол.
Громила слегка подгибал раненую ногу и стоял, опираясь на костыль, но стоял ровно. Больным он больше не выглядел.
Я рухнул в канаву и какое-то время просто валялся в грязи, пытаясь осмыслить произошедшее. Голова кружилась, в ушах звенело. Ни черта не соображаю…
– Это здесь! – объявил Лютер Бартон, когда экипаж остановился у двухэтажного флигеля, из кирпичной трубы которого вырывались клубы черного дыма.