– Всенепременно! – пообещал я и полюбопытствовал: – Натворил что-нибудь серьезное?
Саквояж оказался набит под завязку, и хоть подавляющее большинство пачек было с банкнотами по десять и двадцать франков, частенько среди них попадались перетянутые аптечными резинками полтинники и сотни.
– Все же было хорошо! – принялся заламывать руки поэт, и я поведал ему теорию Ларсена о необходимости избавиться от яда.
– Доплата за риск? – пробасил Лука и нервно покрутил завитый ус.
– Не знаю! Он просто сказал, что ты ему мешаешь!
– Заходи, Жан-Пьер! – поторопила она меня. – Отправление через минуту!