– Жду пять минут и уезжаю, – сразу выставил условие седоусый дед.
И я рванул дальше, а только выскочил в следующий переулок, и налетел ветер, поднял клубы пыли и своим резким порывом едва не сбил меня с ног. Небо над лекторием потемнело, словно наступили сумерки, солнечный свет померк. И дело было точно не в клубах черного дыма, поднимавшихся от дома, куда рухнул сбитый дирижабль. Нет! Я прекрасно ощущал корежившую мир неправильность. Нечто потустороннее перекраивало реальность по своему усмотрению, и ничего хорошего это обитателям Нового Вавилона не сулило.
– Как думаешь, Жан-Пьер, он созрел? – спросила она.
Доктор Ларсен, долговязый, сутулый и светловолосый, спокойно насвистывал себе под нос незнакомую мелодию и протирал спиртовым раствором хирургические щипцы. Пиджак он кинул на один из стульев, закатанные рукава сорочки открывали волосатые предплечья.
Дьявол! Не о том думаю! Меня же обнимает Ольга Орлова!
– Склонность к членовредительству, – ответил профессор после этого, и вновь возникло ощущение, что он чего-то недоговаривает.