Он напоил лису из плошки Ачи, а потом накормил собачьей едой. Ачи прыгала вокруг и обиженно лаяла: мол, чего мое разбазариваете?
Надо как-то исправлять ситуацию. Вот… уже нервничаю.
И вот через несколько дней, когда я подготовилась согласно требованию словесницы и меня допустили к занятиям, я чувствовала себя уже вполне уверенно. У меня было две подруги (пока, правда, неизвестно, насколько хорошие), еще одна почти подруга Соня, от которой, похоже, придется отказаться, уж больно она бешеная, информация о Ладе и Миладе (надеюсь, они не пара) и намерение во что бы то ни стало установить личность моего суженого.
– Зачем тогда ты тут, если уже все сказал?
Староста вызывал симпатию своим неравнодушием. Неприятно общаться с теми, кому плевать или кто хочет только личную выгоду из всего извлечь. А этот мужик – неравнодушный человек, сочувствующий. Таких мало, поэтому проявим уважение.
Ноги снова понесли меня к двери, но на улицу хода нет. Не в таком взвинченном состоянии. Глаза нужно спрятать, очень хочется, чтобы она объяснила, чтобы донесла до меня неуловимое, важное, то, что собственной головой придумать не получается.