– Не хочешь с ней попрощаться? Она вот-вот вернется.
Получилось так же тихо. И чего шептаться, когда вокруг никого?
Будь дело в Гораславле, там и деться некуда – броди по улицам на глазах у массы прохожих да делай лицо каменное. Тут зато лес – только руку протяни, а там ни лишних глаз тебе, ни лишних ушей. Хоть по земле катайся да вой от отчаяния.
В какой-то момент я просто перестала видеть его лицо, слезы все застлали. Сыскное чутье говорило, что он не врет. Каждое его слово – правда. Сердце трепыхалось, силясь вырваться из тисков, которые сжимались от каждого его слова.
– Это не нора, – скептически заявила она.
Нет, пустая нить, раз раньше жили. Эх, было бы гораздо проще, если бы сыскарям позволялось узнавать все о ком угодно. Теоретически это возможно, но фактически запрещено. И запрет весьма серьезный. Просматривать подноготную дозволяется, только когда есть веские основания подозревать кого-то в преступлении. Или потерпевших с их согласия. Я не могу сейчас просеивать колдовством Волина, иначе последствия будут весьма плачевными. Для меня. Уволят, причем без пособия. И это уже не упоминая момент о силе, которая вполне может узнать хозяина и захотеть к нему вернуться. Я не сталкивалась с таким конфликтом никогда, и быть опытным образцом желанием не горю.